Невский Б.
Дороги, которые мы выбираем
В принципе, альтернативность является неотъемлемой частью жизни любого из нас. Каждое утро, выходя из дома, мы не можем со стопроцентной убежденностью утверждать, что грядущий день не принесет с собой ничего неожиданного. Почти ежеминутно мы оказываемся перед микроскопическим выбором. Наша жизнь - своеобразный перекресток, и любой шаг теоретически способен привести к событиям, коренным образом меняющим нашу судьбу.
Вы идете налево - и находите кошелек с большой суммой денег, что гарантирует 'сбычу мечт' и подтолкнет вас на поступки, невозможные при устоявшемся распорядке. Вы идете направо - и встречаете человека, которого искали всю жизнь и с каковым хотите быть вместе всегда и 'умереть в один день': любовь, дети, внуки, сопутствующие семейной жизни радости и проблемы. Остановись вы завязать шнурки 5 минут назад - и 'прекрасное виденье' проплыло бы мимо вашего носа. Человек идет прямо - и сталкивается с внезапно вылетевшим из-за угла самосвалом, что наверняка повлечет серьезные последствия и для него, и для растяпы-водителя. Все тот же развязавшийся шнурок мог бы спасти прохожего от преждевременной могилы, а 'водилу' - от тюремной баланды...
И так - до бесконечности, судьба человеческая напоминает колоду карт, веером раскинутую дрогнувшей рукой неопытного банкомета: если повезет, выпадет джокер, если нет - останетесь с паршивой 'шестеркой'... И после всего этого находятся люди, считающие, что история не знает сослагательного наклонения. И почти все им верят. Парадокс!
Вариативность человеческого бытия и подтолкнула пытливые и незакостеневшие умы некоторых людей, непосредственно занимающихся исторической наукой, к мыслям и идеям 'альтернативности' как отдельных событий, так и всего исторического процесса в целом.
Пионеры альтернативной истории
Первым известным нам АИ-предположением отметился еще древнеримский историк Тит Ливий в своем эпическом трактате 'История Рима от основания Города'. В книге IX, написанной около 35 г. до н.э., несколько страниц были посвящены гипотетическому походу Александра Македонского на Рим в 323 г. до н.э., который, по Ливию, закончился бы полным разгромом великого завоевателя. Несмотря на явную пристрастность, некоторые предположения историка звучат довольно здраво. Однако это был всего лишь эпизод, витиеватый пассаж внутри вполне традиционного исторического труда.
В 19 веке появился термин 'альтернативный мир', который впервые употребил английский критик и писатель Исаак Дизраэли в работе 'The Curiosities of Literature', чуть позже он развил идею в сборнике рассказов 'Of a History of Events Which Have Not Happened' ( 'Об истории событий, никогда не происходивших', 1849). Однако первым автором полноценного научного АИ-труда стал знаменитый британский историк Джордж Тревельян. Правда, произошло это еще в относительно молодые годы ученого, когда он победил в одном конкурсе с работой 'Если бы Наполеон выиграл битву под Ватерлоо' (1907), и на тот момент эта статья не привлекла особого внимания.
Иное дело - другой англичанин, сэр Арнольд Тойнби, который, будучи уже мировой величиной исторической науки, разродился статьями 'Если бы Александр не умер тогда...' и 'Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели...' (в первой он рассматривал гипотетические последствия удлинения жизни героя античности, а во второй - его более ранней гибели). Этими нашумевшими работами Тойнби фактически и положил начало такому направлению в истории, как ретропрогнозирование. Впрочем, доказательства Тойнби строились на использовании воображения, и потому были гораздо ближе к беллетристике, нежели к подлинной науке. Коллеги-историки восприняли экзерсисы Тойнби как 'шалость гения', некую разновидность научного досуга, салонной болтовни на тему 'что было бы, если'.
Еще один англичанин, Д. С. Скуайр, собрал разные публикации на эту тему и в 1931 г. выпустил первый такого рода сборник научно-популярных эссе 'If It Had Happened Otherwise' ( 'Если бы это все же случилось'), среди авторов которого отметились Г. К. Честертон и У. Черчилль. Труды Тревельяна, Тойнби и сборник Скуайра и явились основанием для 'научно-исторической альтернативы', в течение длительного времени считавшейся пасынком исторической науки.
На тернистом пути к признанию
Серьезная, академическая историческая наука долго относилась к АИ, как к паранаучному уродцу. Мол, АИ не наука, а так, одно баловство, удел валяющих дурака ученых (которые скоро одумаются и займутся настоящими исследованиями) либо неудачников и бездарей: писателей, журналистов, прочей шушеры, пытающихся замазать катастрофическое невежество бредовыми теориями и напыщенными рассуждениями. Кстати, чаще всего так оно и было - причем, в определенной степени, остается до сих пор. Очень многие 'альтернативно-исторические' теории, увы, противоречат не только имеющимся реальным фактам и исторической закономерности, но даже элементарному здравому смыслу...
Среди главных недостатков вариативных версий исторических событий можно выделить первоначальную 'заданность альтернативы'. Обычное научно-историческое исследование идет от частного к общему, то есть ученый, перелопатив груду материалов и источников, либо подтверждает (опровергает) уже имеющиеся предположения, либо приходит к новым выводам и на основе добытой информации выстраивает теорию. Авторы же научно-исторических альтернатив повторяют этот путь с точностью до наоборот. Сначала у них возникает некая теория, под которую начинают подгоняться доказательства. В принципе, в таком подходе нет ничего крамольного (его часто используют и традиционные историки). Ведь корнем любой АИ-версии является постулат 'а что, если бы?' Однако слишком часто авторы АИ откровенно плутуют и передергивают, подстраивая в подтверждение своих гипотез одни исторические факты и намеренно игнорируя или даже извращая другие.
Однако альтернативная история постепенно набирала ход. К разработке новой 'золотой жилы' подключились писатели-фантасты, что также оказало влияние на популяризацию АИ. Расцвет 'научно-исторической альтернативы' наступил после Второй мировой войны, когда многие задавались вопросом - реально ли было избежать произошедшего кошмара? Поскольку традиционная наука была на тот момент либо не готова, либо не способна дать подходящие ответы, вариативность при написании вполне серьезных исторических работ получала все более широкое распространение. АИ выбралась из гетто околонаучного курьеза, прежде всего в США и Западной Европе (в странах социализма идея 'альтернативности' истории не приветствовалось).
Наиболее разработанными АИ-темами были события, связанные с американскими Войной за независимость и Гражданской войной, а также Второй мировой войной и Наполеоновскими войнами. Как видим, упор в научно-исторических альтернативах делался на события военной истории, что немудрено, ведь элементы АИ давно уже использовались при обучении в военных училищах и академиях.
Массовой популярностью стали постепенно пользоваться издаваемые научные АИ-работы, причем некоторые из них не гнушались писать вполне серьезные и видные историки - например, 'Если бы Юг выиграл Гражданскую войну' (1960) М. Кантора и 'Если бы Гитлер выиграл Вторую мировую' (1961) У. Ширера.
Однако в глазах основной массы специалистов АИ продолжала оставаться 'неведомой зверушкой'. Помощь пришла откуда не ждали.
Взлет 'гадкого утенка'
Прорыв произошел благодаря американскому экономисту Роберту Фогелю, когда в 1964 г. вышла его ставшая скандально известной книга с невзрачным названием 'Железные дороги и экономический рост Америки: очерки по эконометрической истории'.
Дело в том, что в американской исторической науке традиционно считалось, что массовое строительство железных дорог в 19 веке стало одной из главных причин столь энергичного экономического развития страны. Фогель же путем математических расчетов построил так называемую контрфактическую модель - гипотетический вариант развития США, при котором вместо железных дорог основными средствами передвижения по американским просторам остались бы дилижансы и пароходы. Результат беспристрастных расчетов получился парадоксальным - реальный вклад железнодорожного строительства в развитие экономики оказался ничтожно мал (был равен национальному продукту США за несколько месяцев), а спрос на железные дороги был искусственно спровоцирован сталелитейными магнатами. Таким образом, работа Фогеля наповал убивала одну из 'священных коров' американской исторической науки! И при этом орудием служило не теоретическое умственное жонглирование, а суровый язык цифр.
В 1974 г. Фогель выпустил книгу 'Время на кресте. Экономика американского рабовладения', в которой убедительно доказывалось, что к середине 19 века американское рабство вовсе не изжило себя с хозяйственной точки зрения, как это было принято считать. Если брать только экономический аспект проблемы, при выращивании хлопка в условиях США оно оставалось бы рентабельным вплоть до появления в пятидесятые годы 20 века современных хлопкоуборочных комбайнов!
Тут яростно взвыли американские либералы, ошибочно посчитавшие, что Фогель якобы защищает рабство. Лишь после выхода в 1989 г. его новой книги 'Без согласия или контракта: взлет и падение рабства в Америке' всем стало ясно: Фогель доказывал, что отмена рабства была вызвана не экономическими, а идеологическими причинами. Американское общество пошло по пути кровопролитной Гражданской войны, так как свободные люди не могли более жить с сознанием того, что рядом кто-то лишен этой свободы. В 1993 г. за свои исследования ученый был удостоен Нобелевской премии по экономике.
Хотя выводы Фогеля нашли одобрение далеко не у всех специалистов, главным результатом его работ стало коренное изменение взглядов научного сообщества на 'альтернативу'. Отныне ретропрогнозирование стало восприниматься как составная часть вполне серьезного направления исторической науки, т.н. 'клиометрии' (историко-математических исследований). Построение АИ-моделей стало также считаться вполне допустимым, хоть и несколько экзотичным, научным методом и для других направлений исторической науки.
Еще одним краеугольным камнем ретропрогнозирования являются идеи известного бельгийского ученого, нобелевского лауреата в области химической физики Ильи Пригожина. Согласно разработанному им синергетическому подходу, развитие общества не является жестко предопределенным. Наблюдается чередование периодов эволюции, когда вектор развития общества изменить невозможно. Изучая физику сильно неравновесных систем, Пригожин открыл новые эффекты, которые отражены в названии его программной книги 'Порядок из хаоса'.
Предметом ретропрогнозирования является изучение бифуркационных точек (более массовый термин - 'развилка'), неких ключевых моментов истории, во время которых происходит выбор пути дальнейшего развития общества из веера различных альтернатив. Выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил. Поэтому на бифуркацию могут повлиять абсолютно, на первый взгляд, ничтожные и субъективные обстоятельства. 'Переход через бифуркацию - такой же случайный процесс, как бросание монеты' (Пригожин).
Своеобразным символом такой 'монеты' вполне может послужить гнилая доска корабельного трапа, подломившаяся под ногами Джан-Луиджи Фиески, руководителя заговора против генуэзского диктатора Андреа Дориа. Результат - Фиески бултыхнулся в воду, и тяжелый панцирь утянул его на дно. Обезглавленное восстание было подавлено, и Дориа правил Генуей еще 13 лет. Конечно, для мира это невеликое событие, однако знаменательный факт: один-единственный кусок деревяшки мог реально изменить историю, пусть в малом масштабе.
Альтернативная история по-русски
Нельзя сказать, что АИ была 'terra incognita' для отечественной исторической науки, однако, по понятным причинам, советская историография, ведомая принципами марксизма и партийности, решительно отвергала 'альтернативность' развития общества.
Хотя в советской научно-популярной литературе АИ-исследования изредка встречались. Например, в книге 'Апостол Сергей. Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле' (М., 1975) известного советского историка Натана Эйдельмана был опубликован АИ-сценарий 'Невозможный 1826 год' (гипотетическое развитие событий при победе восстания Черниговского полка).
В 1980-е годы ситуация улучшилась. В статье 'Возможное и действительное и проблемы альтернативности в историческом развитии' ( 'История СССР', 1986, №4) Ковальченко дал определение альтернативных ситуаций в истории, отметив, что игнорирование таких моментов обедняет наше представление об исторической реальности. В статье 'Столыпинская аграрная реформа: Мифы и реальность' он сам построил несколько вариантных моделей развития крестьянских хозяйств России в начале 20 века.
В 'смутные' 1990-е годы фокус общественного внимания был сосредоточен на ином, вроде повального увлечения мистицизмом и разными псевдоисторическими теориями (одни 'труды' академика Фоменко чего стоят!). К сожалению, в настоящий момент истинно научные АИ-исследования в России носят эпизодический и локальный характер.
В научно-популярной литературе подвижки чуть более заметны, хотя до практики издания так востребованных на Западе многотомных антологий дело пока не дошло. По сути, 'первой ласточкой' стала книга В. Поликарпова 'Если бы... Исторические версии', где имелось порядка 20 АИ-сценариев, многим из которых не доставало научной аргументированности.
Нельзя не вспомнить 'Россию, которой не было' известного фантаста А. Бушкова. Правда, собственно АИ тут немного: всего несколько глав, описывающих развилки в российской истории. Главный недостаток АИ-сценариев Бушкова - отсутствие исторически объективного анализа и явная пристрастность и эмоциональность писателя.
Чуть-чуть АИ есть и в нашумевшем романе-гипотезе А. Валентинова 'Спартак', посвященного крупнейшему восстанию рабов.
Ну и, наконец, еще одна жутко популярная 'альтернатива', причем носящая поистине уникальный характер, так как автор выдает созданный им АИ-сценарий... за реальную историю! Речь идет о цикле псевдоисторических трудов В. Суворова (Резуна) 'Ледокол', 'День М' и других, точнее, о вымышленной автором операции 'Гроза' (якобы планировавшееся в 1941 году вторжение советских войск в Европу).
Кроме трудов доморощенных авторов, в последние годы на русский язык были переведены несколько книг авторов зарубежных. Это популярный во всем мире сборник научно-исторических альтернатив 'А что, если бы?' под редакцией Роберта Коули, написанныхвидными американскими учеными и повествующих о ключевых моментах истории - от античности до современности. Также в издательстве 'АСТ' в серии 'Военно-историческая библиотека' выходили коллективный сборник 'Наполеоновские войны: Что, если?', сборники военно-исторических АИ-эссе Э. Дуршмида 'Победы, которых могло не быть' и К. Масси 'Упущенные возможности Гитлера'.
Правда, и данные издания зарубежных авторитетов не свободны от многочисленных недостатков. Ведь, несмотря на то, что АИ уже давно признана за рубежом, окончательно как наука она еще не сформировалась. Отсутствует даже единое общепринятое название: кроме ретропрогнозирования, используются термины 'контрфактическая история', 'экспериментальная история', 'виртуальная история', 'ретроальтернативистика'.
Проблемы альтернативной истории
Ахиллесова пята современного ретропрогнозирования - отсутствие четкой методологии научного исследования, при которой создание и анализ АИ-сценария осуществлялся бы по общепринятым правилам, а не в зависимости от творческой фантазии и личных пристрастий автора. Даже Р. Фогель использовал методы, пригодные лишь для конкретного случая и не претендующие на универсальное применение.
Итак, назовем некоторые проблемы научной альтернативной истории.
1. Проблема реальности изначальных допущений АИ-сценариев, то есть необходимость четко отличать реально возможные варианты хода истории от нереальных. Сюда можно отнести и преувеличение роли отдельных факторов возможного изменения истории. Например, многочисленные модели, касающиеся триумфа Наполеона после выигранной им битвы под Ватерлоо (правда, львиная их доля приходится все же на художественные произведения). Наполеон вполне мог (и должен был) победить в этой злосчастной битве, однако, по целому ряду объективных причин, особой пользы это бы ему не принесло - разве только продлило бы агонию Империи, и современные историки изучали бы период не 'Ста дней', а, скажем, двухсот.
Еще один характерный пример - сценарий Х. Беллока, рассматривавший более успешный вариант 'Вареннского бегства', когда Людовик XVI пытался улизнуть из революционной Франции (побег сорвался из-за нелепой случайности). Беллок взахлеб описывает спасение павшего короля и якобы последовавшие за этим события - разгром революции и предотвращение прихода капитализма. Но даже если бы Людовик все же спасся, что бы это изменило? Он не блистал ни умом, ни военными талантами... Чего бы он добился? Его младшие братья граф Прованский и граф Артуа сумели эмигрировать, но остановить революцию были не в состоянии.
2. Проблема внутренней логичности АИ-сценариев. Ретропрогноз должен содержать цепь событий, спаянных между собой непротиворечивыми причинно-следственными связями. Имеется в виду, что реконструкция возможного хода событий определяется не богатством фантазии историка, а вытекает из исходного условного допущения. Увы, объективность оценки гипотетических событий слишком часто зависит не только от воображения, но и от идеологических предпочтений исследователя (впрочем, это одна из традиционных проблем всей исторической науки).
В данном случае главным методом исследователя может быть применение аналогий. Практически все исторические события многократно повторялись на протяжении развития нашей цивилизации. Поэтому автор ретропрогноза, разрабатывая АИ-сценарий, должен сначала провести отбор схожих событий, происходивших в реальной истории. Еще один метод - применение экстраполяции, когда исследователь в своей АИ-модели рассматривает дальнейшее развитие тех тенденций, истоки которых видны в состоявшемся потоке исторических событий.
3. Проблема вероятности АИ-сценариев, когда ретропрогноз вероятных последствий гипотетического события предполагает разработку веера возможных сценариев, имевших различную вероятность реализации. Сама суть ретропрогнозирования заключается в предположении, что у реального хода истории есть альтернативные варианты, которые могли воплотиться в жизнь, но не воплотились. Однако множественность путей развития должна предполагаться и внутри альтернативного потока событий, причем число подобных сценариев может быть довольно многочисленным. Научный ретропрогноз должен содержать не только их наиболее полный перечень, но и сравнительную оценку вероятности реализации.
Исторический процесс напоминает собой горный обвал: невозможно стопроцентно прогнозировать, какие камни рухнут вниз, а какие - удержатся на своем месте. Авторы научно-исторических альтернатив активно используют в своем творчестве этот 'обвальный' принцип, но только до определенного момента. Стоит им 'изменить' историю, как почти гарантированно они 'забывают' и о декларируемом ранее принципе альтернативности событий, и о лавинообразном течении исторических процессов.
Типичным примером может служить классическая работа А. Тойнби 'Если бы Александр не умер тогда...', до сих пор являющаяся эталоном для многих АИ-авторов. Исходя из предположения чудесного выздоровления Александра Великого, Тойнби выстраивает блестяще выписанную схему возникновения 'мировой' македонской империи с последующим серьезным изменением истории. Однако, уже добившись поставленного результата, Тойнби отодвигает в сторону, как ненужный хлам, принцип той самой вариативности, который он так удачно использовал при построении своего мира. Его модель произошедших событий напоминает знаменитый план Аустерлицкого сражения кабинетного мыслителя Вейротера, так зримо выписанного Львом Толстым: 'Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт...' Вопрос, что будет делать Наполеон, пока войска противника маршируют, как на параде? Стоять в оцепенении перед интеллектуальной мощью германского 'гения'?
Ведь нет никакой гарантии, что экспансионистские планы Александра Македонского, буде он действительно оправился от болезни, принесли бы ему успех. Александр мог погибнуть в очередной битве или в результате дворцового заговора (есть предположения, что он умер не от болезни, а был отравлен). Он мог потерпеть фиаско в очередном походе, как это в реальности случилось во время индийской кампании - в дело вступил человеческий фактор, когда войска настояли на возвращении домой. Он мог просто поумнеть, решив довольствоваться уже захваченным... Но Тойнби отметает все варианты - оставив лишь единственный, самый невероятный: Александр громит врагов, уничтожает Рим и основой западной цивилизации становится македонская, а не римская империя.
Альтернативная история - наука перспективная, ведь изучение путей развития общества способно не только углубить наше познание истории, но и творчески обобщить исторический опыт, что может пригодиться в создании футурологических моделей будущего. На долгом пути своего развития человечество сделало слишком много ошибок. Возможно, ретропрогнозирование поможет избежать хотя бы некоторых других - если, конечно, мы еще не утратили способности и желания воспринимать уроки прошлого.
Свернуть