Гуларян А. Б.
Фантастика как жанр литературы существует в человеческой культуре очень давно. С глубокой древности люди пытались прозреть свое будущее, создавая произведения, которые назывались утопическими, а теперь фантастическими. Фантастика развивалась, у нее появлялись свои собственные жанры, некоторые из которых можно назвать 'молодыми'. Одним из таких молодых жанров является жанр альтернативной истории.
Первый роман в жанре альтернативной истории появился, по-видимому, именно в нашей стране в 20-е годы прошлого уже века. Это 'Бесцеремонный Роман', написанный тремя авторами: В.Гишгорном, Б.Липатовым, И.Келлером. См.: Гишгорн И., Келлер В. Липатов Б. Бесцеремонный Роман. СПб., Художественная литература, 1991. Сюжет этого произведения таков: современник авторов, комсомолец Роман отправляется на машине времени в XIX век и помогает Наполеону победить под Ватерлоо, что, по мысли авторов, на девяносто лет приближает пролетарскую революцию. Однако тогда новый жанр литературы не закрепился. Достаточно сказать, что другой писатель того времени М.Первухин опубликовал свое первое произведение в жанре альтернативной истории 'Вторая жизнь Наполеона?' в Москве в 1917 году, а второе - 'Пугачев-победитель' - уже в Берлине в 1924 году. См.: Первухин М. Вторая жизнь Наполеона? // Журнал приключений. М., 1917. № 6-7.; Его же. Пугачев-победитель. Берлин, 1924. По-видимому, жанр 'альтернативной истории' плохо сочетался с марксистскими принципами детерминизма и закономерности исторического развития.
Настоящее рождение жанра альтернативной истории произошло после окончания Второй Мировой войны, о точнее - в 60-е - 70-е годы ХХ века. Тогда были опубликованы ставшие классическими романы Дика Кинреда, Роберта Харриса (1962) и Пола Андерсона, рассматривавшие возможные альтернативные варианты развития Человечества. В нашей стране бум альтернативной истории начался в перестроечную эпоху также с романа, ставшего классическим - 'Одиссей покидает Итаку' Василия Звягинцева (1990). И хотя 'альтернативе' посвящена только одна из частей романа, именно она обеспечила произведению оглушительный успех. Зададимся вопросом: чем обусловлено появление рассматриваемого жанра? Какими социальными условиями оно определяется?
В литературной критике давно обсуждается вопрос, сто следует понимать под альтернативной историей, и какую роль выполняет этот жанр в литературе. Ответу на первый вопрос посвящена статья 'Что такое Альтернативная история?', размещенная в Интернете в Четвертом конкурсе А.И. писателей на сайте 'Альтернативная История', о котором пойдет речь ниже. Автор статьи выступил под 'ником' 'Хоксер' (Hoaxer).
Первым делом 'Хоксер' отграничивает от альтернативной истории альтернативную географию (события в никогда не существовавшей стране) и альтернативную биологию (разумные динозавры не имеют к нам никакого отношения), поскольку, по мысли автора статьи: 'Принципиальны 3 положения: 1) до точки расхождения описываемая в произведении история полностью соответствует описанной истории нашего мира (т.е., АИ не может основываться на криптоистории, гипотезах, в произведении должны участвовать реальные исторические персонажи, и т.д.); 2) альтернативная история - история человечества (а не разумных динозавров, мышей, собак, или кошек); 3) если в произведении используется приём с параллельным миром, виртуальной реальностью и т.д., то они должны быть идентичными истории нашего мира до точки расхождения'. http://zhurnal.lib.ru/k/konkurs_a_i/chtotakoealxternatiwnajaistorija-1.shtml
Кроме того, 'Хоксер' различает 'чистую' альтернативу и 'псевдоальтернативу': 'Все книги по альтернативной истории можно разделить на две категории: чистая альтернатива, когда описывается возможное развитие событий и их последствия методами реализма; и псевдоальтернатива, когда причиной расхождения с реальной историей служит deus ex machina - пришельцы из будущего (по отношению ко времени действия в произведении), пришельцы из космоса, какие-нибудь книги древних, внезапно раскрывшиеся тайные общества и т.д. Чистая альтернатива - реализм - настоящая альтернативная история. Псевдоальтернатива встречается намного чаще и иногда практически не отличается от чистой, когда дело касается описания возможного развития событий и получившегося в результате мира (например, 'Все способные держать оружие' Лазарчука; 'Гравилёт 'Цесаревич' Рыбакова). К чистой альтернативе можно смело отнести роман Василия Аксенова 'Остров Крым', 'Первый год Республики' Вершинина, 'Пугачёв - победитель' Первухина, Гаррисона с его трилогией 'Stars And Stripes', 'Фатерланд' Харриса, 'Человек в высоком замке' Дика... К чистой альтернативе я также отношу произведения, в которых причиной расхождения являются не действие или бездействие исторического лица, а выдуманный автором герой'. Там же. Нам остается согласиться с предложенным разграничением, как методологически грамотным, и провести аналогичное для собственной статьи.
Предлагаемая статья посвящена анализу литературных произведений, описывающих альтернативную историю советского периода, поскольку именно эти произведения являются индикатором социального дискомфорта и социокультурных синдромов, существующих в нашем обществе. Весь остальной альтернативный мир: альтернативные Римские империи М.В.Алферовой и Б.А.Толчинского, Ордусь Хольма Ван Зайчика, сотрудники Института Экспериментальной Истории В.Свержина, и многие другие - остаются за пределами нашего внимания. Ибо еще Кузьма Прутков утверждал, что 'не обнимают необъятного'. Чтобы отчасти восполнить узость своей темы, автор рассмотрел также произведения, характеризующие этапы развития жанра альтернативной истории в целом.
Проблеме роли альтернативной истории в научной фантастике посвящена статья Сергея Зайкова и Николая Мухортова 'История в сослагательном наклонении', См.: Капище Сварога. Харьков, 1992. которая является послесловием к ставшей культовой книге Дика Филипа Кинреда 'Человек из высокого замка'. В статье указанные авторы дают два определения альтернативной истории: это 'развернутая парадоксальная метафора нашего мира' и 'средство художественного моделирования реальности'. Эти определения, по мнению С.Зайкова и Н.Мухортова, характеризуют два направления в западной научной фантастике, занимающиеся разработкой альтернативной истории.
Разработке первого направления посвящены опубликованные у нас фантастические романы Дика Филиппа Кинреда 'Человек из высокого замка' Дик Филипп Конред. Убик. Человек из высокого замка. Харьков, Сварог, 1992. и Роберта Харриса 'Фатерланд'. Харрис Роберт. Фатерланд. М., 1994. Оба романа рисуют будущее, в котором во второй мировой войне побеждает гитлеровская Германия. В романе Дика Филиппа Кинреда США вообще нет. Мир поделен между немецким Рейхом и японской Пацифидой, которые ведут 'холодную войну'. В романе 'Фатерланд' русские остановили немцев на Урале. Там продолжаются упорные бои. США помогают Сибири военными поставками. Сюжет романа - срыв переговоров между Рейхом и США о нормализации отношений.
В 1962 году был опубликован также роман английского писателя Джона Браннера 'Времена без числа' - о мире, в котором испанская Великая армада не погибла во время морского перехода, а благополучно добралась до берегов Англии, высадила десант и победила.
В своей статье, опубликованной в журнале Бориса Стругацкого 'Полдень, XXI век' (2004, ? 5), См.: Гуларян А.Б., Третьяков О.В. Будущее России в зеркале фантастики. // Полдень. XXI век. 2004. ? 5. я обосновал мысль, что романы Дика Кинреда и Роберта Харриса - парадоксальная метафора нашего мира с противостоянием двух великих держав, холодной войной и возможностью ядерного конфликта. Ситуация, описанная Диком Филиппом, представлялась мне тогда аналогом 'карибского кризиса' (роман получил премию 'Хьюго' за 1962 год), роман Роберта Харриса описывал, в свою очередь, крушение политики 'разрядки'. Интересно, что главные герои указанных произведений не видят выхода из создавшегося положения. Перед нами раскрывается мир, историческое развитие которого зашло в тупик. Это не случайно - для буржуазно-демократической системы объединение всей Европы тоталитарным режимом (все равно, гитлеровским или сталинским) означает исторический проигрыш. И западные авторы интуитивно это почувствовали.
Но ощущение безысходности, запечатленное в романах западных авторов, относится, разумеется, к нашему собственному миру, а не к альтернативному 'зеркалу'. Следует сделать вывод, что само появление жанра альтернативной истории связано с сомнением Человечества в верности избранного пути, и постановкой вопроса: 'Не стоит ли свернуть, пока не поздно?' Именно в 50-е - 60-е годы ХХ века в условиях глобального ядерного противостояния двух сверхдержав человечество впервые задалось этим вопросом, что вызвало появление в фантастике жанра альтернативной истории.
В настоящее время я склонен несколько по иному распаковать смысл, заложенный в западных фантастических романах, посвященных альтернативной истории. Это идея собственной исторической исключительности. Западные авторы прямо указывают своим читателям: видите, что будет, если из мира исчезнет Америка (Британия, Западная цивилизация - необходимое подчеркнуть, недостающее вписать). Весь мир зайдет в тупик, ибо именно мы - Америка (Британия, Западная цивилизация - необходимое подчеркнуть, недостающее вписать) - ведем его вперед! В общем, как сказал еще Пантос в вольтеровском 'Кандиде': 'Все к лучшему в этом лучшем из миров'. И иного нам не надо. И, надо сказать, что подобная литературная терапия сыграла свою роль в повышении устойчивости западного общества к стрессу 'холодной войны'.
Советская, (тогда еще научная) фантастика ответила западным 'альтернативщикам' одним романом, зато идеологически выдержанным. В романе Севера Гансовского 'Демон Истории' См.: Гансовский С.Р. Демон истории. // Фантастика 67, М., Молодая гвардия, 1968. Вып. 1. главные герои отправляются в прошлое на машине времени, чтобы уничтожить Юргена Астора, Великого Отца Германской Нации, основателя нацистской партии, автора идеи концлагерей, развязавшего в 1938 году Вторую Мировую войну. Их план блестяще осуществляется, но, вернувшись в свое время, они узнают, что ничего в истории не изменилось. Просто вместо Астора Великим Фюрером Германской Нации стал встреченный главным героем в прошлом 'маленький человечек с толстыми усами и короткими ручками' по фамилии Шикльгрубер. Правда, потом он сменил фамилию на более благозвучную - Гитлер. То есть, 'независимые от сознания отдельного человека' исторические законы скорректировали вмешательство группы хрононавтов. Таким образом, марксистская догма была спасена, а тема альтернативной истории в советской фантастике - закрыта.
Таким образом, подлинного расцвета жанра альтернативной истории, в шестидесятые годы ХХ века не произошло ни на Западе, ни у нас. Запад был встревожен опасностью ядерного конфликта и всемирной катастрофы, но далеко не напуган. Отсюда инструментальный подход к жанру альтернативной истории. В нашей же стране в указанный период времени таких произведений не могло быть по идеологическим соображениям.
В настоящее время положение изменилось на прямо противоположное: в России происходит настоящий бум альтернативной истории. В Рунете на адресе http://alternativa.fastbb.ru/index.pl есть целый сайт 'Альтернатива' с форумами, архивами, творческими конкурсами активно обсуждающий возможные сценарии развития человечества. При этом в обсуждении принимает участие огромное количество участников, которые заявляют множество разнообразных, порой неожиданных сценариев альтернативной истории. Достаточно привести такую статистику: на 7 декабря 2005 года на форуме было зарегистрировано 940 тем, из них хитов - 365 , зарегистрированных участников - 90 человек. На 7 февраля 2006 года тем на форуме было зарегистрировано 1893, участников - 210. Хитов на сайте, вместе с рассказами и повестями, присланными четыре конкурса 'альтернативных' писателей, было 7600. На 7 марта 2006 года тем на форуме было 2056, зарегистрированных участников - 225, хитов - 5737. То есть, альтернативная история уже утвердилось как явление в общественном сознании и в жизни страны. Потеряв цель впереди, наше общество задумалось - а правильно ли мы шли и продолжаем идти?
Какие же задачи решают авторы, работающие в этом жанре, и какие исторические развилки их привлекают? Оригинального ответа на вторую часть вопроса не будет: как и все наше общество, писатели-фантасты особое внимание уделяют периодам Великой Отечественной войны и Октябрьской революции. С первой частью вопроса дело обстоит сложнее, ибо результаты работы у российских фантастов несколько другие, чем у их западных коллег. В российских романах вообще нет американского эгоцентризма, который процветает в их альтернативной литературе и по сей день (Север проигрывает Югу гражданскую войну - и никакой промышленной революции в Европе не происходит), а выводы наших писателей парадоксальные, но очень многое говорящие о русском менталитете.
Никакой бум не начинается на пустом месте. Ему всегда предшествует длительный подспудный процесс, который потом выходит на поверхность. В середине 80-х годов ХХ века в советской фантастике появляются произведения, посвященные проблеме изменения истории: повесть 'Берегись, Наварра!' Г.Шаха, опубликованная сначала в журнале 'Знание-сила' в ?? 9-10 в 1982 году, а потом в сборнике 'Всевидящее Око' в 1989, См.: Шах Г. Берегись, Наварра! // Всевидящее око. М., Наука, 1989. и повесть 'Смерть в Дрездене' Андрея Аникина (1988). См.: Аникин А.В. Вторая жизнь. М., Молодая гвардия, 1988. Это 'пристрелочные' произведения, но уже в них прослеживаются последующие литературные тенденции. Г.Шах ставит проблему этики, и в своем сюжете, описывающем научный эксперимент по моделированию путешествия во времени, загоняет главного героя в этический тупик: неэтично вмешиваться в ход исторических событий, но и не вмешаться в них, оказывается, тоже неэтично! И вот герой, в гипносне представляющий себя хрононавтом, кричит 'Берегись Наварра!' на улице Медников, спасая тем самым Генриха IV от ножа Равальяка, а после пытается водить за нос свое научное начальство, которое тоже в сложном положении: как сказать сотруднику, не травмируя его, что ничего на самом деле не было.
К достоинствам повести Г.Шаха является и то, что он построен по законам детективного жанра, и интрига раскрывается перед читателем не сразу, а постепенно. Но вывод в конце рассказа делается однозначный: 'Таким образом, если даже создание машины времени для исследования прошлого принципиально осуществимо, это направление следует навсегда закрыть, как закрыты ныне любые опыты, угрожающие физическому, психическому и моральному здоровью личности'. См.: Знание-сила. 1982. ? 10.
Второй автор, Андрей Аникин пишет собственно альтернативную историю, сосредоточившись на создании логически непротиворечивой картины отличной от нашей реальности. Он выстроил два сценария развития событий в случае внезапной гибели Наполеона Бонапарта в июле 1812 года на охоте. Хотя и человеческим судьбам А.Аникин уделяет достаточно внимания.
В последующих литературных произведениях начала 90-х годов - в романах Л.Р.Вершинина 'Первый год республики' и В.Д.Звягинцева 'Одиссей покидает Итаку' эти две линии - этическая и сюжетно-игровая объединяются. К сожалению, первый из романов не переиздавался, и сейчас почти забыт широкой публикой. Зато второй стал культовым, и время от времени переиздается, несмотря на то, что роман Вершинина - это 'чистая' альтернатива, а роман Звягинцева - псевдоальтернатива (по 'Хоксеру'). Третья часть этого романа - 'Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин' - посвящена альтернативному варианту начала Великой Отечественной войне. Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, ЮРКИТ, 1995. Василий Звягинцев со вкусом подробно описывает, как Красная Армия, получив упреждающую информацию из будущего, дает убедительный отпор гитлеровской агрессии. Тщательно прописывается фон - уклад жизни довоенного СССР. Делается попытка (с помощью вездесущих героев Звягинцева - Новикова и Берестина) провести 'сталинскую оттепель' путем устранения Берии и управления поведением Сталина. Нарисована впечатляющая картина воздушной битвы над Белостоком с учетом тактических характеристик советских и немецких машин. Все это в свое время предопределило звонкий успех романа Василия Звягинцева, когда первые три издания расходились в считанные дни.
Но сейчас магия этой книги потускнела. Сказалось то, что она воплотила в себе представления о начале войны, закрепившиеся в советском менталитете в 70-80-х годах ХХ века. Тогда образованному обществу казалось, что достаточно ткнуть Сталина носом в сообщение Рихарда Зорге, прогнать Берию, перегруппировать дивизии и поднять вовремя в воздух авиацию, и все будет как надо. Сейчас выясняется, что Сталин не поверил Зорге, поскольку последний работал сразу на четыре разведки. Что 'наркомство' (если можно так выразиться) Берии было вполне вегетарианским по сравнению с 'Ежовыми рукавицами'. Что для успешного отражения агрессии нам потребовалось бы в два раза больше войск, чем было сосредоточено в западных военных округах. Что упомянутые Звягинцевым генерал-лейтенант П.В.Рычагов, генерал-полковник Г.М.Штерн и другие военные были арестованы летом 1941 года не просто так, а после того, как германский бомбардировщик Ю-88 не только нарушил границу СССР, но и приземлился на одном из подмосковных аэродромов. Напомню, что пролет Матиаса Руста при более либеральном горбачевском режиме стоил погон маршалу Соколову и нескольким генералам.
Но Василию Звягинцеву это не интересно. Он пытается ответить на вопрос: могло ли советское руководство избежать фатальных ошибок 1941 года. 'Есть события, железно детерминированные, которые наступают неуклонно и неизбежно, почти что независимо от желаний и дел людских. Вроде как начала первой мировой или поражения Японии во второй. Здесь все было не так. А скорее - как на шахматной доске, когда чемпион мира делает ход необъяснимо слабый, даже для любителя очевидно проигрышный, теряет корону, и всем остается только гадать, почему оказался возможным такой грубейший зевок. Так и здесь. До последнего дня сохранялась возможность сыграть правильно. В разработках теоретиков содержались все варианты действий, позволявших отразить и сокрушить агрессора'. Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, ЮРКИТ, 1995. Т.1. С. 504. В своей реконструкции В.Д.Звягинцев следует старому советскому принципу: 'чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим', и закрывает занавес перед читателем в тот самый момент, когда стал ясен провал 'блицкрига'. Ему просто не интересно, как будут развиваться события на театре военных действий дальше.
А дальше вокруг альтернативной истории Великой Отечественной войны стали разворачиваться интересные события. Появились и получили большой резонанс два литературных проекта, авторы которых попытались примерить к своим героям 'Высокий замок' и 'Фатерланд'. Имеется в виду, прежде всего, проект издательств АСТ и Terra fantastica - серию 'Миры братьев Стругацких'. Не имея возможности связать мир 'Полдня' Аркадия и Бориса Стругацких с нашим 'капитализированным' настоящим, авторы проекта - Н.Ю.Ютанов, С.Б.Переслегин, А.Е.Чертков связали тексты серии с альтернативным вариантом исторического развития, в котором во Второй Мировой войне побеждает Германия.
Изложению этого варианта реальности посвящено предисловие Сергея Переслегина к первому тому 'Миров братьев Стругацких'. Это эссе, озаглавленное 'Бриллиантовые дороги' представляет собой самостоятельное литературное произведение с приложением в виде списка никогда в нашем мире не писавшейся научной литературы и краткой хронологии XX и XXI века. См.: Переслегин С.Б. Бриллиантовые дороги. // В кн.: Страна багровых туч. Путь на Альматею. Стажеры. М., 2000. С.5-38. Согласно 'Бриллиантовым дорогам', в 1942 году в войне побеждает Германия. При этом СССР избегает ужасов холокоста, расчленения и превращения в колонию, так как военная победа вызвала в Рейхе переоценку ценностей, и, следовательно, отказ от людоедских планов Гитлера в отношении нашей страны. Интересно, возможно ли такое при живом Гитлере? Правда, внутри 'Черного ордена' СС якобы с 1938 года разрабатывался документ, озаглавленный 'Декларация объединенной Европы', гарантирующий права всем населяющим Европу народам. За исключением евреев, разумеется. Но вряд ли эти 'либералы' национал-социализма смогли бы склонить к своему проекту даже своего шефа Гиммлера, а не то, что фюрера. Из истории известно, что тоталитарный режим, затвердивший в период своего формирования определенную систему ценностей, в дальнейшем не в состоянии изменить ее. Ниже это будет показано на примере романов Федора Березина.
В реальности С.Б.Переслегина формируется двухполюсная система мира, в основе которого лежит противостояние Берлинского пакта и Атлантического союза. А так как прямое военное столкновение между ними невозможно (мешает океан), противостояние переносится в Космос, и начинается соревнование за освоение Пространства. После 'Пражской весны' 1968 года лидерство в Европейском союзе переходит от Германии к Советскому Союзу, и возникает Евразийский Коммунистический Союз, который постепенно включает в себя не только страны бывшего Берлинского пакта, но и Атлантического союза.
Рассматривая этот вариант альтернативной истории, нельзя избавиться от впечатления, что С.Б.Переслегин создавал реальность с заранее заданными свойствами. Он конструирует мир, в котором военная агрессия сублимируется в космическую экспансию, и самое главное, проигрывает западная буржуазно-демократическая система. 60-е годы ХХ века текущей реальности для этого не подходят, не смотря на весь социальный оптимизм эпохи. Есть в нашей фантастике трилогия Аматуни Г.П. 'Тайна Пито-Као', 'Тинуэла', 'Парадокс Глебова', увидевший свет между 1960 и 1966 годами. Особенно показателен последний роман, полный социального оптимизма: ошибки Хрущева исправлены, 'Пражская весна' еще далеко, мир преисполнен надежды. Ибо не понятно, как можно избежать 'Пражского кризиса' при условии разделения Германии на два государства, и в разделенной на два лагеря Европе.
Мир, сконструированный С.Б.Переслегиным, достаточно условен. Сам автор просто моделирует теоретическую ситуацию, и не задается целью создать исторически достоверную картину. Другой автор, Андрей Лазарчук, написавший роман 'Все способные держать оружие', Лазарчук А.Г. Все способные держать оружие...М., Издательство АСТ; СПб., Terra fantastica, 1997. (в первоначальном варианте - 'Иное небо') попытался поступить прямо противоположным образом. Он описал все граничные условия возникновения мира, в котором в 1942 году побеждает Германия, но Россия избегает геноцида. Но этих граничных условий так много, что их невозможно соблюсти без своеобразного 'бога с машины' - могущественной и всепроникающей организации, которая держит историю под контролем, как в романах Пола Андерсона. В данном случае это группа хроноэмигрантов, пытающаяся избежать катастрофы, постигшей человечество в их варианте реальности (хотя ситуация 'бога из машины' рассматривается в самом романе как пример бесталанного управления). См.: Лазарчук А.Г. Указ. Соч. С.400. Поэтому можно сказать, что и этот мир получился еще более условным, чем у С.Переслегина. Это типичная псевдоальтернатива.
После того, как самолет Гитлера взорвался в воздухе, немецкие генералы переломили ход войны и оккупировали СССР до Урала. Сталин, Молотов, Берия и Ворошилов повешены как военные преступники. В Сибири было создано независимое государство, выпустившее политзаключенных и ставшее антикоммунистическим. Новый глава Рейха - Герман Геринг - разоблачает теорию Розенберга и предоставляет Европейской России автономию. Формируется геополитическая система из трех великих держав - Рейха, Объединенных Наций и Великой Японии. Нейтральная Сибирь находится в центре мира и разделяет непримиримых врагов. Такое положение сохраняется до 1991 года, года под влиянием центробежных процессов Рейх начинает разваливаться, и сибирские егеря высаживаются в Москве. Происходит воссоединение, и в начале XXI века объединенная Россия стоит во главе мирового сообщества.
В данном случае мы видим перед собой как бы зеркальное отображение нашей реальной истории. У нас при победе СССР во Второй Мировой войне от распада Союза выиграла объединенная Германия, а при победе Рейха от его распада может выиграть объединенная Россия. Но только если бы ей позволили остаться Россией. Ведь все построения А.Лазарчука и С.Переслегина строятся на основе утверждения, что проигравший живет лучше победителя. Этот стереотип распространился еще в советское время, когда мы с завистью смотрели на Западную Германию и Японию, забывая, сколько средств вкладывали в наших бывших врагов наши бывшие союзники. Утверждение о выгодности поражения по сравнению с победой почти превратилось в политологическую аксиому, хотя оно не верно и вредно по сути своей. Это чисто русская/советская 'ловушка сознания' должна быть оценена как сложный социокультурный синдром, опасный для информационно-психологической безопасности страны. Ибо, чтобы жить лучше всех, проиграв войну, надо сдаться на милость русским, самому жалостливому и гуманному противнику в мире.
Все как-то позабыли, что, сдаваясь нам в 1945 году, немцы не теряли ни страны, ни культуры, ни даже государственности. Более того, им выгоднее было сдаться, чем продолжать самоистребительное сопротивление. Мы же в 1941 году не имели такого выхода. Людоедские устремления Гитлера вынудили нас сражаться до конца. Поэтому, когда сейчас, пусть даже в фантастических романах пересматривают итоги той войны, это вредно. Это расслабляет, лишает воли к победе в будущих войнах (а они будут!). Кстати, сама история России опровергает утверждение, что побежденный живет лучше победителя. Или мы 'жить стали лучше, стали веселее' после рейда корпуса Бату и Субэдэя по Северо-Восточной Руси?
И все же альтернативная реальность С.Б.Переслегина не просто 'развернутая парадоксальная метафора нашего мира', подобно романам Дика Кинреда, Роберта Харриса или Андрея Лазарчука. Вполне возможно, что 'альтернативный мир' был для Сергея Переслегина только поводом к провокации читателя и к новой геополитической игре, настоящим мастером которой он является. Ведь в мире, сконструированном Сергеем Переслегиным прорыв в ходе 'Пражской весны' в новое качество для всего Человечества возможен, так как СССР и Германия входят в систему объединенной Европы и уравновешивают друг друга. События могут развиваться по двум вариантам альтернативной реальности: рассмотренный Переслегиным, когда Советский Союз препятствует вводу немецких войск в Чехословакию, и оставшийся не рассмотренным зеркальный вариант, когда единая социалистическая Германия мешает брежневскому руководству сместить правительство Дубчека. Последнее допущение возможно только в случае иного исхода пограничного сражения 1941 года. И быстрого окончания войны 'освободительным походом' Красной Армии в 1942 году к Атлантическому океану.
Рассмотрение реабилитации 'освободительного похода Красной Армии 1941-1942 года' в отечественной фантастической литературе хотелось бы начать с рассмотрения парадокса Виктора Суворова (Резуна). Это самый ругаемый, но и самый печатаемый автор в нашей стране. Резун играет беспроигрышно на чувстве обиды, которое возникает у читателей его книжек. Как же: на нас напали, оккупировали четверть страны, заставили пролить реки крови за Освобождение и Победу - и мы же теперь оказываемся в этом виноватыми - разрабатывали агрессивные планы против несчастных немцев. Слава Резуна скандальная, а именно на скандалы падка известная часть нашей образованной публики. Пора успокоиться, и вспомнить из курса школьной геометрии, что раз верна прямая теорема, то верна и обратная. Если по мысли Резуна и разделяющих его мнение западногерманских историков имевшие место агрессивные планы Сталина способны оправдать зверства гитлеровцев на нашей территории, то и имевшие место зверства гитлеровцев на нашей территории должны оправдывать идею превентивной войны против Гитлера. Пусть даже в фантастических романах.
Развернуто ответить на этот вопрос попытался писатель Федор Березин своим двухтомником 'Встречный катаклизм' и 'Параллельный катаклизм', первое издание - в серии 'Российская боевая фантастика'. Березин Ф.Д. Встречный катаклизм. М., ЭКСМО-Пресс, 2001; Параллельный катаклизм. М., ЭКСМО-Пресс, 2002. Автор мастерски 'закручивает' сюжет, заинтриговывая читателя. Начинает он с маленького реванша против современной Америки: ее мощнейший флот, как на выставленный кулак, натыкается на равное по силе боевое соединение под красным флагом с серпом и молотом и принимает бой. В ходе расследования выясняется, что это пришельцы из параллельного мира, где доминирует Советский Союз, а США находятся в глухой защите. И только во второй части Ф.Д.Березин описывает сценарий формирования этого мира. Сценарий, заимствованный у Виктора Суворова (Резуна): сталинский СССР начинает привинтившую войну против гитлеровской Германии и побеждает.
Мир, описанный Федором Березиным, с полным правом можно назвать 'страшненьким'. СССР, превратившись в сверхдержаву и блестяще осуществив внешнюю экспансию, застыл в своем духовном развитии на уровне конца тридцатых годов. 'И с удивлением Панин смотрел не на саму кавалькаду, он на лимузины и в собственной Москве насмотрелся, там их куда более и поразнообразней их типы. Смотрел он на народ окружающий, рекламы 'Сникерсов' никогда не нюхавший, но оболваненный не меньше тех, кто жевал. Шеи тянутся, ноги на носки, дыхание остановилось, глаза распахнуты в умилении... Не застал он в молодости времена пионерии - 'Будьте готовы!', горны расчехлены, барабаны как положено, но видел хронику военных лет. Нет, не у нас снимали - ехал, задравши правую руку, товарищ Гитлер, а сверху - дождь из цветов. Ведь не могли же набрать столько статистов. Сейчас, глядя на Аврору, Панин видел, что и не надо было. Фильм тот, документальный, слабоват, но название гениальное - 'Обыкновенный фашизм'. Березин Ф.Д. Параллельный катаклизм. М., ЭКСМО-Пресс, 2002. С.179.
Здесь Федор Березин, сам того не зная, вступает в спор с Сергеем Переслегиным. С.Б.Переслегин утверждает, что Германия могла победить СССР в 1942 году не за счет военной силы, а за счет превосходства в военном искусстве. И действительно, читая мемуары 1941 года, невольно сравниваешь борющиеся стороны: одну - с 'черным поясом' по каратэ, другую - с качком-тяжеловесом. Кто победит? Нерациональная расплескивающая себя сила или великолепная координация, помноженная на боевое мастерство? В нашей реальности 'тяжеловес' задавил 'каратиста'. А если бы наоборот? И С.Б.Переслегин допускает, что превосходство в военном искусстве способно вызвать у победившей стороны переоценку ценностей. Ф.Д.Березин показывает в своих романах, что ничего такого не происходит. Так кто же прав - С.Б.Переслегин или Ф.Д.Березин? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно более подробно рассмотреть роль Великой Отечественной войны в истории нашей страны.
Ведь именно кровавая драма Великой Отечественной войны подтолкнула духовное развитие нашего общества. Довоенная система ценностей была полностью переосмыслена, интернационализм и революционная романтика уступили место патриотизму и военной романтике. Расхожее выражение гласит: 'Война все спишет'. Если так, зачем И.В.Сталину потребовалось 'зачищать' армию Победителей? Но 'чистка' не помогла: в обществе все же появилась критичность мышления, и все это завершилось 'оттепелью'. После же ее окончания советское общество пошло своей дорогой, а советское государство - своей. Правда, выяснилось это не сразу. Так что любая новая эпоха считает себя умнее предыдущей в силу переоценки системы ценностей.
В рассматриваемом мире Федора Березина СССР воевал непрерывно 50 лет, при этом тактика боевых действий постоянно менялась. Автор подробно описывает, как вчерашние кавалеристы пересаживаются в танки, как подводники осваивают новые лодки, построенные по немецким чертежам, как взлетают первые советские 'ФАУ'. Разворачиваются безумно сложные по замыслу многоходовые разведывательные операции. На одном военном искусстве и точности разведывательных данных СССР сумел оттянуть в описываемом Березиным мире применение ядерного оружия до 1949 года. И такая гибкость военного ума на фронте сочетается с железобетонной идеологической догмой в тылу. Здесь наблюдается видимое противоречие. Но только видимое. По Переслегину, дилемма тут простая: либо гибкость мышления в военном искусстве - и тогда пересмотр всех идеологических клише, либо жесткая идеология - и полная неспособность к самостоятельным решениям низовых командиров. Но прав, наверное, Федор Березин - ведь задача СССР в сконструированном им мире - не просто завоевать определенную территорию, но и 'переварить' ее, сделать своей, советской. А для этого нужна железобетонная система ценностей, подавляющая человеческое сознание. Значит, тоталитарный режим, затвердивший в период своего формирования определенную систему ценностей, оказывается не в состоянии изменить ее в дальнейшем.
К такому же выводу пришел автор романа 'Вариант 'Бис' Сергей Анисимов. Это выдающееся литературное произведение достойно того, чтобы рассмотреть его подробно. Здесь в 1944 году Советский Союз ведет войну на суше и на море, как против гитлеровской Германии, так и против изменивших ему союзников - Великобритании и США. В конце книги советские войска входят в Бельгию и Голландию и оккупируют Германию до Рейна. Стоит процитировать предисловие к этому роману - 'Пионер рискованных реконструкций' Владимира Васильева: 'Анисимову удалось сплавить в единое целое альтернативную историческую реконструкцию, технотриллер и подлинно художественное произведение о судьбах многих людей в условиях безжалостной мясорубки, устроенной лидерами тоталитарных держав в компании с лидерами так называемых демократических государств'. Анисимов С. Вариант 'Бис'. М.: ООО АСТ, 2003. С.5.
Для нас сейчас важно, что в последнем серьезном романе об альтернативе Великой Отечественной войны на первый план выходит не альтернативно-историческая конструкция (сценарий развития событий до альтернативного 1944 года автор проговаривает скороговоркой), а людские судьбы и неизбывный вопрос о соотношении средств и целей. К слову, это выигрышная находка автора: реальная война 'списала' все неудобные вопросы вместе с потерями на детерминированность исторических событий. Но вариант истории, в котором наши войска воюют в 1944 году на чужой территории, да еще с бывшими союзниками ставит вопрос: а стоит ли это все затраченных человеческих жизней?
В романе С.Анисимова также показана переоценка ценностей в воюющем обществе. 'К сорок четвертому году советские люди начали себя уважать. Находящийся лицом к лицу со смертью человек уже не особо боялся страшного и сурового сотрудника особого отдела, уже не слишком трепетал перед большим начальством - потому что начальство далеко, а смерть рядом. Фронтовики знали, что они могут, они уважали врага и знали, что сами сейчас внушают ему уважение... Фронтовики, вернувшись после Победы домой, собирались открывать двери начальственных кабинетов ногой. Где вы были, товарищ начальник, когда мы горели в танках, тонули на переправах, загибались от ран в госпиталях?.. Но когда все это закончится, то честно и смело воевавших солдат задавят тыловые хари, у которых всегда будет больше медалей и лычек, всегда будет больше здоровья и сил - потому что они не мокли и не мерзли, лучше жрали и не перелопачивали кубометры земли, чтобы остаться живыми'. Анисимов С. Указ. Соч. С.150 Короче говоря, и здесь переоценка ценностей политической системы не происходит. А та переоценка ценностей, которая происходит внизу, провоцирует состоявшуюся в текущей реальности 'зачистку' армии Победителей товарищем И.В.Сталиным.
Еще одно достоинство романа 'Вариант 'Бис' - его подчеркнутая документальность в мелочах альтернативной жизни. Реальны по своим техническим характеристикам не только самолеты, корабли и артиллерийские системы, реальны персонажи, производят впечатление реальных описываемые автором ситуации. Не даром роман Сергея Анисимова был переиздан в серии 'Военно-историческая библиотека'.
Вывод, который напрашивается после рассмотрения романов, посвященных 'освободительному походу в Европу', однозначен: если бы мы начали в 1941 году превентивную войну, и смогли бы победно завершить ее (а это еще большой вопрос!) - мы бы были сейчас иной страной и иными людьми. Но вряд ли мы бы стали лучше.
Вторая 'болевая точка' истории, привлекающая внимание российских писателей-фантастов - это Октябрьская революция и гражданская война. Под влиянием политической конъюнктуры распространилось мнение, что в 1917 году мы свернули с торной дорогой человечества и долго 'колобродили' (буквально - ходили кругами), пока не зашли в тупик. Это не совсем так: мы три раза за Двадцатое столетие - в 1917 г., в 1939 г. и в 1991 г. - резко спрыгивали с подножки 'Великого противостояния' и пытались идти своим путем. Баланс потерь и приобретений был примерно равным, поэтому мы выживали, хотя все остальные надеялись, что 'спрыгнув с подножки', мы разобьемся. Просто нынешним демократам стоит помнить, что в цирковом искусстве 'ухода в тень' они ничем не отличаются от большевиков.
Переиграв за советское командование ситуацию лета 1941 года, Василий Звягинцев уводит своих героев дальше, в 1920 год, на котором и останавливается. В последующих романах своей серии он создает псевдоальтернативную историческую реальность, в которой цивилизационный приоритет принадлежит не РСФСР, а белогвардейской Югороссии.
Напомним кратко основную сюжетную линию романов 'Бульдоги под ковром', 'Разведка боем' и 'Вихри Валгаллы': группа землян, неформальным лидером которой является Андрей Новиков, получает от инопланетянина Антона океанский лайнер 'Валгаллу', нагруженный самой разнообразной земной и инопланетной техникой, а также тоннель в 1920 год. Осмотревшись в новой эпохе, друзья набирают из русских офицеров-эмигрантов отряд, который тренируют по программе спецназа второй половины XX века, и с этим отрядом переигрывают гражданскую войну в пользу Русской армии генерала Врангеля. Но тут возникает новое препятствие - мировая 'тайная закулиса', которой поражение большевиков экономически и политически не выгодно. Ударным отрядом 'мировой закулисы' становится Англия. Поэтому друзья быстро заключают с правительством Троцкого почетный мир, и переключаются на нового врага, нанеся поражение английской эскадре.
Герои В.Д.Звягинцева воплощают свою давнюю мечту о России, в которой большевикам не было бы места. Сам автор устами своего персонажа Шульгина заявляет: 'Мы из последних 'шестидесятников', это тебе тоже сразу не понять, но позже узнаешь и это, но те, кого так называли, отличались своеобразным взглядом на проблемы морали и истории. Мы считали, что коммунисты не должны были победить в нашей стране - и мы исправили ошибку истории'. Звягинцев В.Д. Право на смерть. М., 1998. С.305. Здесь мы имеем дело с застарелым социокультурным синдромом нашей советской интеллигенции. Два резких общественных поворота на протяжении пятнадцати лет послесталинского развития, традиционно привязываемые к 1956 и 1968 годам, вызвали у нее социокультурную травму, напоминающую 'эдипов комплекс' по отношению к советскому государству. Шестидесятники отрицали позитивное значение советского строя и социалистической революции, не понимая, что 'оттепель' 60-х годов ХХ века с ее прорывом в Космос, генерацией новых смыслов в науке и литературе и необычайной духовной раскрепощенностью была бы невозможна ни в Царской России из текущей реальности, ни в описываемой Звягинцевым врангелевской Новороссии. Ведь Царская Россия представляла собой самодостаточный традиционный социум ( '"Нэ трэба' во вселенском масштабе' - как сказал об Центральной Раде учитель Бачей из повести 'Зимний ветер' Валентина Катаева). А врангелевская Новороссия (списанная автором с альтернативной октябрьской революции диктатуры Лавра Корнилова) - это голая военная хунта, лишенная какой-либо идеологии и проектности будущего (все проекты, описанные в романах Звягинцева, принадлежат героям автора, а не реконструируемому им миру). То есть, мы имеем дело в романах Василия Звягинцева с проектами текущей реальности, воплощаемыми нашими же 'реальными' (в смысле, имеющими у нас прототипы) современниками.
Однако тут внимание к себе привлекает еще один психосоциальный феномен. 'Выпустить' любой психологический синдром наружу, означает от него освободиться. Почему же автор вновь и вновь возвращается к сюжету белогвардейского реванша? К своей основной линии альтернативной реальности, расходящейся с нашей в 1920 году, Василий Звягинцев присоединил еще одну параллельную реальность. Она описывается в романах 'Право на смерть', 'Время игры' и 'Дырка для ордена'. См.: Звягинцев В.Д. Право на смерть. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998; Его же. Время игры. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001; Его же. Дырка для ордена. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. Здесь развилка произошла в 1904 году, во время русско-японской войны. Военные действия разворачиваются зеркально уже бывшим в текущей реальности: внезапного нападения японцев на Порт-Артур не получается, на мине подорвался адмирал Того, а не Макаров, Цусимское сражение выиграно русскими. В результате этого русская дипломатия получает свободу маневра в 1914 году, когда Россия долго выбирает, на чьей стороне выступать в начавшейся войне. И если бы не пролетарская революция 1918 года в союзной Германии и не убийство Николая II заговорщиками, от британских колоний не осталось бы и следа. В 1920 году власть в свои руки ненадолго берут большевики, но их свергают генералы Л.Г.Корнилов и А.И.Деникин. См.: Звягинцев В.Д. Время игры. М.: эКСМО-Пресс, 2001. С.338 Но вновь созванное Учредительное собрание не смогло решить вопрос о будущем государственном устройстве Российской демократии, и оставило его на 'усмотрение будущих поколений'. Так в России возникла демократическая республика, отягченная постом 'местоблюстителя императорского престола'. См.: Звягинцев В.Д. Дырка для ордена. М., 2002. С.128-131. Стоит согласиться с самим автором, В.Д.Звягинцевым, назвавшим весь изложенный сюжет 'исторической химерой', которая поддерживается 'снаружи' 'Держателями Мира'. См.: Звягинцев В.Д. Право на смерть. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998. С.345.
По-видимому, популярность идеи белогвардейского реванша поддерживается недовольством нашей 'шестидесятнической' интеллигенции положением дел в текущей реальности, которая обманула их ожидания о превращении России в 'нормальную' западную страну. Василий Звягинцев - талантливый писатель, и он это почувствовал. По иному нельзя истолковать эпизод из романа 'Бульдоги под ковром', когда главный герой Звягинцева Андрей Новиков перемещается на короткое время с базы инопланетян в Россию декабря 1991 года, и ничего, кроме шока, там не испытывает. Все его попытки проанализировать увиденное оканчиваются безрезультатно (сам он и его товарищи ушли из текущей реальности сразу после московской Олимпиады, максимум - после смерти Л.И.Брежнева). И когда инопланетянин Антон предлагает ему выбрать год возвращения в реальность Земли, он выбирает 1920-й. Перекраивать историю оказывается ему куда интереснее, чем решать проблемы нашей современности. Это системный индикатор положения и настроений части нашей интеллигенции. Шестидесятники очень долго и непримиримо боролись с советским режимом, а когда этот режим рухнул, потерялись в новом времени. Оказалось, что им нечего делать среди 'новых русских', которым они расчистили путь. Последним из шестидесятников ушел со своего государственного поста Анатолий Приставкин. Из диссидентов на телеэкране мелькает время от времени В. И. Новодворская, да и то потому, что это любимый персонаж пародиста Максима Галкина.
Пересмотру результатов Первой русской революции посвящен и роман 'Из Америки с любовью' В.Д.Серебрякова и А.А.Уланова. Серебряков В.Д., Уланов А.А. Из Америки - с любовью. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. Их сюжет развивается в конце 70-х - начале 80-х годов ХХ века в Российской империи, распростершейся от Польши до Филиппин и Аляски. Причем Аляска возвращена совсем недавно в результате молниеносной четырехдневной войны с третьеразрядной страной - США. Во главе России - император Александр IV, и никакой конституции, никаких общечеловеческих ценностей, ибо не было никакого 'Манифеста 17 октября' в поворотном 1905 году, а был Успенский манифест об отречении Николая II в пользу брата Михаила. Михаилу удалось подавить революцию. Для этого он насытил государственный аппарат военными. В последствии ему удалось выиграть Первую Мировую войну. В силу этого в Германии произошла социалистическая революция, а Российская империя расширила свою сферу влияния в Восточной Европе. И вообще, небольшая и мобильная российская армия несет в романе Владимира Серебрякова и Андрея Уланова цивилизационный приоритет. Также как и четко действующая 'охранка', наружная полиция, и все силовые структуры. А террористов и всяческих повстанцев просто истребляют без вмешательства суда присяжных.
Читать все это, разумеется, приятно. 'Греет' душу отечественного читателя. Однако, роман полон анахронизмов и несоответствий. И главное несоответствие видится между описываемой общественной системой самодержавной монархии и общественным сознанием главных героев, которые являются нашим современниками по духу. Именно по духу: их сознание динамично, ориентированно на все новое, обладает широким кругозором и эрудицией. Это люди современной культуры, модернизированного общества. Как они могли появиться в самодержавной империи, которая являлась традиционным социумом с архаичным общественным сознанием и громадной инерцией незавершенности общественной модернизации? Выше уже было сказано, но повторюсь: все достижения советской эпохи - полеты в Космос, расцвет науки, создание раскрепощенной человеческой личности - неотделимы от социалистической революции. Точно также и современное западное общество не смогло обойтись без ломки общественного сознания в ходе революций XVIII-XIX веков, хотя экономические предпосылки к капитализму вызревали там эволюционно.
В этом отношении построения Василия Звягинцева выглядят более жизнеспособно. У него революция была. Просто он отбирает у большевиков цивилизационный приоритет и отдает его белому лагерю, политически контрреволюционному, но психологически уже пережившему общественную трансформацию. Что за люди Михаил Басманов, Павел Кирсанов, Владимир Белли, Павел Остелецкий и другие офицеры, на которых опираются 'хроноэмигранты' во главе с Андреем Новиковым? Люди, прошедшие мировую войну, революцию и гражданскую смуту, и в силу этого готовые на все и разучившиеся удивляться. Еще более толерантных ко всем новшествам и общественным переменам людей должен был сформировать второй альтернативный сценарий Васильева Звягинцева, расходящийся с нашей реальностью в 1904 году. Незавершенность определения политического устройства Российского государства предопределила особую остроту политической борьбы в этом мире, что хорошо показано в романе 'Дырка для ордена'. В подобных условиях мышление людей должно было сделаться гибким и открытым ко всему новому.
Что же делает таким популярным конструирование альтернативной истории в современной отечественной научной фантастике? Неудовлетворенность современным положением дел, современным состоянием мира. Изменить настоящее (даже в фантастическом романе) можно только поменяв что-то в прошлом. При этом наши писатели относятся к поставленной задаче даже слишком серьезно, бродя 'в трех соснах' и разыскивая точку, в которой мы сбились с пути. Это можно уподобить восточной практике дзен-буддизма: все российское общество с помощью жанра альтернативной истории медитирует на свое прошлое, пытаясь справиться с последствиями футуршока.
Свернуть