Беспримерная доблесть трехсот спартанцев, которые в течение нескольких дней сдерживали в узком горном проходе многотысячное войско неприятеля и все, как один, полегли, но не отступили, уже третье тысячелетие восхищает и завораживает. 'Безумству храбрых поем мы песню'. На первый взгляд, кажется, сущая нелепица: противостоять намного превышающим силам противника, заранее зная, что обречен на гибель. Какой-то возвышенный мазохизм, не правда ли? Но отчего ода во славу горстки безумцев из Фермопил со временем не смолкает, вдохновляя все новых и новых рапсодов?
Вот и Алексея Живого это событие вдохновило на создание цикла 'Империя'; уже вышло два тома и, вероятно, будет написано еще по крайней мере столько же. Почему из античной истории взят именно данный эпизод, вполне понятно. Без преувеличения можно сказать, что русскому народу в силу особенностей нашего менталитета этот подвиг особенно близок: и в отечественной истории можно найти немало аналогичных случаев мрачной и святой жертвенности с надеждой на светлое будущее.
Однако ж главный герой цикла Тарас Черный, бывший спецназовец (а как же без него в порядочной хроноопере?), а ныне - один из трех сотен защитников 'Горячих врат' (так в переводе с эллинского наречия звучат Фермопилы), не согласен стать бессловесной жертвой во имя торжества европейской цивилизации. 'Помирать нам рановато!', решает он, и со всей изобретательностью и энтузиазмом русского человека эпохи развивающегося капитализма бросается на спасение своего царя-батюшки Леонида I Анаксандридовича, потомка Геракла в двадцатом поколении. Причем делает это с выдумкой и размахом, достойным знаменитого твеновского янки из Коннектикута. То одно военно-техническое изобретение внедрит в милитаризированный быт Спарты, то другое. И это несмотря на угрозу смертной казни за нововведения, полагающуюся по законам Ликурга.
В жанровом плане обе книги принадлежат к нескольким разновидностям историко-фантастического жанра. Первый том, 'Спартанец' - типичная хроноопера, где выходец из чужого времени врастает в новую почву, обзаводясь друзьями и недругами. Зато во второй книге герой пытается резко изменить русло реки Хронос, превращая повествование в альтернативную историю. Впрочем, вряд ли стоит делить 'Империю' вслед за издателем на две книги. Это одно целое произведение, что становится понятным по прочтении первой части, когда сюжет временами темен до тех пор, пока не начнешь знакомиться с продолжением.
В общем же сюжетная канва первой дилогии достаточно стройна и продумана. Автор отбирает из повседневной жизни и быта спартанцев такие эпизоды, которые наглядно представляют читателю этот народ с его своеобразными нравами и культурой. Герой то охотится на рабов-илотов, то принимает участие в Аполлоновых игрищах, то знакомится с сельским хозяйством спартанцев. Есть и шероховатости. Тарас, как по мановению волшебной палочки (точнее сказать, палицы, которой его огрели будущие 'однополчане'), усваивает эллинскую речь в горячечном бреду. А помните, как бэрроузовский Тарзан научился читать по-английски?
Подкупает нежелание фантаста делать Тараса традиционным суперменом, всё знающим и умеющим. Две трети текста посвящены тому, что герой учится. Его дрессируют, обучают, школят. Единственное, что смущает - скупость в описаниях семейной жизни бравого спецназовца. Понятное дело, сведений об этой стороне спартанской жизни дошло крайне мало, и все же там, где молчит источник, писателю надо включать собственное воображение: перед нами все-таки роман, а не беллетризованный учебник.
Итог: еще одна версия великой исторической битвы, на сей раз со счастливо-сказочным концом. Любопытно, в кого же превратится выживший царь Леонид? Уж не в предтечу ли Александра Македонского?
Подвиг трехсот спартанцев при Фермопилах не раз привлекал к себе внимание деятелей литературы и искусства. Одним из первых ее воспел Геродот, блестящее эссе на эту тему есть у Уильяма Голдинга, в русской литературе сражение мужественных воинов лучше всего описано в повести Любови Воронковой 'Герой Саламина'. Существует несколько кинолент об этой битве: Рудольфа Матэ '300 спартанцев' (1962) и Зака Снайдера '300' (2007, по одноименному комиксу Фрэнка Миллера).
Свернуть